— Я не могу отдать тебе салам, потому как ты сын свиньи — с достоинством, как ему показалось, ответил Саид.
Иванов усмехнулся:
— Деньги то мои надеюсь не потратил? Давай сюда!
Саид непроизвольно коснулся потайного кармана брюк, в которых покоилась пачка денег, и снова оглянулся по сторонам.
— Да ты не ссы, я один.
Один? Этот баран пришел один? Саид сразу двинулся вперед, ни говоря больше не слова. О чем говорить с покойником? Если бы вокруг были бы верные пристяжные, ловящие каждое слово своего вожака, то тогда конечно. Саид бы произнес парочку красивых, поучительных фраз. А тут для кого стараться? Удар снизу в пах Иванов рискованно принял на скрещенные руки. Если бы лезвие ножа было бы чуть длиннее, то Саид бы напоил свой клинок горячей кровью, а так…
Иванов вывернул руку Саида, и нож серебряной рыбкой скользнул в темноту. Саид успел сделать пару торопливых шагов, когда сзади пришла БОЛЬ. Парень недоуменно обернулся. Оказавшийся не таким глупым, урус, чья нелепая хламида была покрыта темными пятнами, улыбался в паре шагов от Саида, разведя в сторону руки с какими-то торчащими палочками. Боль в пояснице понемногу отступала, становилась терпимее. Сейчас, я подниму свой чирчик и второй раз буду хитрее, зарежу сразу. Саид наклонился, выискивая родовой клинок, прищурился, так как света фонаря стало не хватать. В этот момент артериальное давление упало к нижнему пределу, и сын бая ухнул в темноту, где у него больше не было ни волнений, ни забот, ни гонора.
Я наклонился к теплому телу, сунул пальцы в кармашек, достал пачку похищенных у меня днем денег, потом подобрал нож Саида, хороший клинок, от старого мастера. Прятать труп смысла не было, так как из нескольких ран на спине натекло столько, что как не затирай, следы останутся. Сейчас осталось выбросит испачканные кровью медицинский халат и перчатки с бахилами, а затем нанести визит к Магарову — старшему, потому как, чувствую, в ином случае покоя мне не будет. Я отошел темноту, разоблачился, завернул в обрывки халата свое оружие. Когда покойный Саид шагнул мимо меня за своим ножом, он совершил типичную ошибку вооруженного человека — посчитал, что главное первым вернуть свой нож, а дальше он со мной разберется. Заостренные половинки пластиковой линейки, с помощью шнурков от кроссовок плотно примотанные к моим кистям, делали меня очень опасным. Несколько сильных ударов в темпе швейной машинки имени товарища Зингера острыми концами твердого пластика и все, вопрос закрылся. Я сделал круг в темноте, окровавленный инвентарь сунул в старые пластиковые пакеты, которыми потомки щедро засыпали всю территорию своего обитания. Чтобы сбить со следа собак, прошелся через маслянистую лужу с запахом солярки. Не найдя надежной помойки, сунул пакет с окровавленными вещами в дыру колодца канализации, откуда явственно журчало и несло дерьмом. Теперь пора нанести визит в обитель беженцев. Квартал, куда я стремился, представлял собой квадрат из четырех девятиэтажных панельных домов. Въезд был оборудован с одной стороны, там стояла будка с шлагбаумом и вертелся какой-то охранник в форме. Три оставшихся проезда были переговорены металлическими высокими воротами, запертыми на проржавевшие амбарные замки. Я подошел к одним из ворот, постоял несколько минут, вслушиваясь в хрупкую тишину летней ночи. Признаков засады не было. Вздохи, запахи табака, анаши, немытых тел в обозримом пространстве я не ощущал. Я перекрестился, и полез по ржавым прутьям вверх. На мое счастье мой небольшой вес не нарушил равновесия створок ворот и ночь не прорезал предательский скрип ржавого железа. Я перегнулся через верхнюю планку и мягко приземлился на пыльный асфальт, сделал два тихих шага и осторожно выглянул во двор. Почти все окна домов были темны. У дежурки на въезде стояло несколько человек, тлели угли в мангале, тихо звучали южные напевы. На далеком востоке еще не появилась светлая полоса, и я пригнувшись почти к земле заспешил к нужному подъезду. Домофона на двери не было. Я потихоньку приоткрыл дверь и скользнул в узкий проем и на цыпочках пошел вверх по лестнице. Нужная мне квартира была не третьем этаже. На втором меня остановили.
Глава 8
Глава восемь. Месть — блюдо…
Сделав очередной, очень осторожный шаг по лестнице, ведущей вверх, я замер, прислушиваясь к окружающей меня тишине. Как выстрел, неожиданно, за спиной, скрипнула дверь старого шкафа, за каким-то чёртом вытащенного на лестничную площадку между этажами. Инстинктивно я обернулся, выставив перед собой свое неказистое оружие. Я видел тёмные щели между створками дверей старой, полированной громадины, и внимательно смотрящий на меня человеческий глаз, блестящий в отражении света уличного фонаря. Мы несколько секунд смотрелись друг на друга, потом хрупкая кисть обхватила край левой створки шкафа, чуть-чуть приподняла и толкнула вперед, после чего дверь открылась совершенно бесшумно.
— Ты кто? — очень тихо спросил тонкий женский голос.
Убивать женщину не хотелось, но я понимал, что через секунду густую тишину летней ночи разорвёт истошный женский визг и это будет для меня равноценно смертному приговору. Я примерился, готовясь поудобнее схватить человека за горло ткнуть моей заточкой, чтобы она не успела заорать…
— Я тебя не выдавай — говорила со мной явно беженка, ее акцент был мягким и певучим: — Я тебе помогу.
В последнее мгновение моя рука остановилась и повисла в воздухе, острие пластикового клинка нерешительно колыхалось. Со мной говорила девушка или молодая женщина. Она видела мою руку, готовую нанести удар, но продолжала абсолютно спокойно шептать мне:
— Я тебе помогу. Я тут рабыня. Я их всех ненавижу.
— Подожди. Ты же с ними одной веры. Как ты можешь их ненавидеть?
— Пойдем со мной, там мы сможем спокойно поговорить. — маленькая фигурка в бесформенном черном балахоне, выскользнула из шкафа и проскользнула мимо меня. Поднявшись на несколько ступенек, девушка призывно махнула мне и скрылась в квартире, расположенной слева от лестницы. Я очень осторожно следовал за ней. В тёмном коридоре за моей спиной очень тихо закрылась входная дверь, кто-то взял меня за руку и повел в комнату. Квартира была нежилой, у стен стояла какая-то мебель, в самой дальней комнате мы уселись на свернутый у стены ковёр.
— Ты русский?
— Да.
— Зачем ты здесь?
— Я ищу Магарова, он мой кровник.
— Ты ошибся подъездом. Магаров живет в соседнем подъезде, на третьем этаже…
— Ну прописан то он в этом подъезде?
— Ты смешной. Весь этот дом отдан общине, и здесь сильный решает, где они будут жить, а Магаров один из сильных.
— Если хочешь отомстить Магарову, то я помогу тебе…
Я усмехнулся:
— С чего тебе помогать мне? Ты южанка, они твои братья по вере.
— Я верю в Бога, милостивого и милосердного, а они дети Иблиса, отвергнувшие Бога. Я живу лет, и они очень много мне задолжали. Меня зовут Адиля, и я клянусь тебе, русский, я помогу тебе.
В темноте я видел лишь лишь белки глаз и светлые зубы моей собеседницы, а она, прижавшись к моему плечу, шептала на ухо свою историю. Она жила в небольшой, вполне благополучной южной стране, у нее были папа и мама, а также старший брат. Однажды девочка с родителями поехала на машине в бабушке с дедушкой, что жили в соседнем городе. Машина, ровно гудя двигателем, быстро проглатывала километры ровной шоссейной дороги, из динамика раздавалось пение популярного певца, отец улыбался дочери, глядя на нее в зеркало заднего вида. Раздался грохот, черная вспышка встала перед глазами… Когда девочка очнулась, кто-то вытаскивал ее из под перевернутой машины. Вокруг суетились солдаты в незнакомой форме — началась очередная заварушка, причина которой тянулась из-за неправильного поведения одних людей по отношению к другим, произошедшего тысячу лет назад. Молодой симпатичный парень с тонкими усиками и белозубой улыбкой протянул ребёнку фляжку, напоил её, а потом за волосы потащил к стоящему неподалеку пикапу с крупнокалиберным пулемётом в кузове. Так для Адили началась новая жизнь — жизнь маленькой рабыни. Через несколько дней она попала в большой дом родни своего нового хозяина, где несколько лет выполняла любую работу. Повзрослев она на короткий срок стала наложницей своего господина, которого звали Васим. Ребёнок от Васима родился мёртвым — пуповина перекрутилась вокруг шеи, и после этого молодая женщина снова превратилась в прислугу на все руки, лишь иногда подкладываемую под уважаемых гостей семьи. Пару лет назад, когда война подошла к городу, где жила семь Магаровых, они с тысячей других перемещаемых лиц, погрузились на транспортные самолеты стран НАТО и были переплавлены в благополучную Россию. Происхождение молодой женщины, одетой в потрепанную черную хламиду, никого не интересовало. Документы у беженцев никто не проверял, пассажиров пересчитали по головам, чтобы не допустить перегруза воздушного гиганта, а по прилету загрузили в автобусы и привезли сюда, в новый квартал, выкупленный оптом Евросоюзом у местных застройщиков. По документам одной из племянниц Магарова, Адиля год посещала русскую школу, где научилась говорить и писать по-русски. Затем обучение было признано достаточным, и девушка вернулась своей повседневной беспросветной жизни.