— Подожди, я тебя отряхну.

— Ты зачем влез? Они же тебя не трогают? — Вадик достал из кармана свернутый вчетверо салфетку, вытер слезы и теперь протирал запотевшие линзы очков.

Я, как смог, отряхнул брюки Стеблова, после чего разогнулся и посмотрел в близорукие глаза парня:

— Просто пришло время нам распинывать их жопы…

Вадик недоуменно уставился на меня, потом покрутил пальцем у виска и подхватив свой рюкзачок, побежал в школу.

В фойе первого этажа, напротив раздевалок висели три фотографии с чёрными уголками. С одной серьезно смотрел на меня Саид Магаров, первого неизвестный или неизвестные зарезали ночью возле трансформаторной будки возле жилого комплекса беженцев. Второй и третий парень были из параллельного класса. Один дежурил вместе со своим старшим братом на крыше здания, напротив того места, откуда стрелял я. Когда старший брат погиб, младший, ни секунды не колеблясь, взял его автомат и стрелял в сторону штурмовой группы полицейских, пока его не снял снайпер. Про обстоятельства гибели третьего школьника я ничего не знал. Когда я вошел в класс, все уже сидели за партами, но учителя еще не было. Внук подошел к третьей парте, в дальнем от окон ряду. За партой сидел, уткнувшись в учебник, Вадик Стеблов. Рядом с ним, на моем, как я понимаю, стуле, лежал чей-то рюкзак с белыми черепами на черном фоне. Кто-то хихикнул за моей спиной.

— Это рюкзак Вани Мельникова, он за мной сидит — послал мне сигнал потомок. Я повернул голову вправо — за моим стулом, развалившись, сидел худощавый парень с узкими злыми глазами и зачесанными назад светлыми волосами, что улыбался, внимательно глядя на меня, только уголками губ. Рядом с Мельниковым сидел совсем щуплый пацан, с улыбкой до ушей, который, почему-то, все время косился на Мельникова, как будто искал его одобрения.

— Столяров Коля, мельниковская «шестерка».

Я поднял стул и наклонив его, скинул чужой рюкзак на пол, после чего отпихнув в его сторону ногой, уселся на свое место, чтобы в ту же секунду получить болезненный тычок в спину. Пока я, под радостное взвизгивание Столярова, раздумывал, что предпринять, в класс вошла преподаватель — молодая женщина в белой блузке и широких черных брюках. Все встали, и я снова получил тычок в спину.

— Наша классная, Наталья Сергеевна Князева. И не вздумай Мельникова ударить. За ним конкретные отморозки, им тебя на нож посадить ничего не стоит. Они наркотой на районе промышляют, а Мельник с ними крутится. — продолжал информировать меня Саша.

— Как скажешь — ответил я.

— Садитесь дети. Все вы знаете, что трагические события произошли с ребятами из нашей школы, поэтому первый наш урок сегодня опять будет посвящен вашей безопасности.

Все сели, заскрипев партами, все, кроме меня.

— Ты что-то хотел спросить, Иванов?

— Да, Наталья Сергеевна, я хотел выступить на тему безопасности учащихся. Я прошу донести до сознания Вани Мельникова, что если он еще раз ткнет меня в спину, я сломаю ему эту руку. Ну, или другую, если ошибусь. Я это прямо при вас говорю, что так сделаю.

— Иванов, ты что…

— Наталья Сергеевна, вы мне глубоко симпатичны, но вы, как работник образовательного учреждения, должны обеспечить мою безопасность. Если вы мою просьбу проигнорируете, то я буду вынужден сам ее обеспечивать, так как удары Мельникова подрывают мое здоровье. У меня даже справка из больнице о телесных повреждениях есть.

По лицу Натальи Сергеевны была видна весь спектр мыслей, беспорядочно мечущихся в ее голове, от той, что надо немедленно бежать к директору школы и вызывать полицию, до той, что не стоит ничего делать, авось все рассосется.

— Садись, Саша. Продолжим урок.

Мельников больше меня не трогал, только что-то все время злобно шипел своему соседу, слов я разобрать не мог, но знал, что они касались меня.

Не слушая благоглупостей, что вещала Наталья Сергеевна, я потребовал от Саши ориентировать меня, кто есть, кто в классе.

— Ну что рассказывать, я не знаю. В ряду у окна сидят наши мажоры. Глеба ты уже знаешь, рядом с ним сидит его подружка Инна Сорокина. Да, вон та красивая. Перед ним сидят Павлов Алексей и Кузнецов Тимофей. Они отличники, делают задания для Глеба и Хасаева Олега, которому ты глаза чуть не выткнул. Он борьбой занимается, но туповатый. Он, скорее всего будет нас с тобой после уроков держать, пока Глеб будет нас пинать. Рядом с Хасаевым сидит Калашников Дима. Он дзюдо занимается. Дима парень башковитый, поэтому решил, что с Глебом ему выгодней. За Олегом и Димой сидят две девчонки. Та, что посимпатичней — Таня Белохвостикова, а вторая Лана Сидорова. Им просто разрешают в их компанию входить, типа, как подружки Инны. На этом их достоинства заканчиваются. На последней парте сидят Даша и Миша Бодровы. Их отец считается другом отца Глеба, и они делают вид, что с Глебом дружат, но мне кажется, что только делают вид.

В среднем ряду основной — вот тот блондинчик с белой кожей — Саша посмотрел нашими глазами на парня с чертами альбиноса, в очень ладном, явно шитым на заказ, пиджаке: — Клим Желтов, кандидат мастера спорта по шахматам. Папа у Клима заместитель прокурора нашего района. Рядом с ним Коля Комлев, отличник и компьютерщик. За ними сидят — вон тот мордатый, сын начальника районного управления полиции Антон Золотухин. Рядом с ним Иннокентий Чебаков. У Чебакова папа предприниматель. Чебаков и Золотухин примерно три года назад появились в классе, почти одновременно. Говорят, что папа Чебаков — кошелек папы Золотухина, и они давно дружат. За последней партой среднего ряда парни — это Георгий и Арнольд. Они в наш класс пришли только в этом году, занимаются только спортом, играют за молодежный футбольный клуб области, в классе бывает очень редко, иногда играют за школьную команду. Поэтому их никто не трогает, а им никто н не нужен. Самые чепушиные чепушилы класса сидят перед нами. На самой первой парте вон тот, что с Натальи Сергеевны глаз не сводит — это Стигов Евгений, ленивый ботан — троечник, рядом с ним почти такой же Хромов Михаил. За ними две девчонки Люся и Маруся. Они совсем дикие, между собой только общаются. Люся красивая, а Маруся просто ей подруга. Перед нами на парте сидят Марат и Данила — просто троечники и пофигисты. Ну а на последних партах сидели Саид, Мага и Махмуд.

На этой минорной ноте прозвенел звонок. Наталья Сергеевна, странно посмотрев на меня, вышла из класса, а мы с внуком пошли вслед за остальными в класс физики.

Это был странный день. Уроки тянулись очень медленно. На переменах, когда я заходил в класс, все замолкали и старались не встречаться со мной глазами. Все, кроме Глеба Хвостова, которого просто корежило от ненависти, когда он видел меня. Учителя тоже меня старались не замечать. Я видел, что из взгляд, перед тем, как уткнуться в мою сторону, делал какой-то кульбит к потолку, чтобы, через секунду, вернуться на свою нормальную траекторию.

После последнего звонка мои одноклассники ждали меня на крыльце. Здесь был весь класс. Когда я, шагнув из полумрака фойе школы на освещенное солнцем крыльцо, невольно сощурился и сбился с шага, ко мне шагнули Хасаев и Калашников, борец и дзюдоист.

— Что, прям здесь начнем? — я быстро бросил свой рюкзак в руки хлопающему глазами чуть в стороне Вадику Стеблову и принял подобие боевой стойки.

— Нет, пошли за школу. — дал команду Глеб: — А то Ванька опять Наталью Сергеевну звать начнет.

Я забрал из рук Стеблова рюкзак и пошел вслед за Глебом, в окружении его свиты, которые постоянно оглядывались на меня, как будто постоянно ожидали, что я побегу.

За школой был разбит старый, уже неухоженный сад, густая листва деревьев которого надежно скрывала этот уголок школьной территории от зорких взглядов школьной администрации. Народ, возбужденно переговариваясь, рассосался по кругу, в центре которого, вокруг меня встали Глеб, его охрана и Мельников.

— Ну что, Ванька, готов в больничку ехать? — Глеб снова сплюнул между зубов. На это раз получилось получше, слюна не повисла на подбородке, а попала на кроссовок дзюдоисту Калашникову, но тот отвел глаза, сделав вид, что ничего не заметил: — Или попросишь прощения и мои ботинки поцелуешь?